Пигмеи на краю цивилизации. Часть четвертая.

Пигмеи заимствовали обычаи от пришедших позже в их лес банту. Многоженство — один из таких обычаев. У деревенских жены (две, реже три) живут в разных «комнатах» в одном доме. Всегда соблюдается строгий порядок посещения жен (через один или два дня муж меняет комнату), и в этом залог спокойствия в семье. Для каждой жены расчищается своя плантация. Часто, если хозяин решил завести еще одну плантацию, он обзаводится и второй женой.

Молодой шеф деревни (нзиме), христианин и двоеженец, подумывает о третьей жене. Обе жены законны. Чтобы все было по закону, при регистрации первого брака нужно заявить в мэрии, что ты предпочитаешь полигамию (некоторые выбирают моногамию, но от нее отказаться также несложно), и что твоя жена согласна на это. Зачем ему вторая жена? Ответ: три мачете на плантации лучше, чем два. Жены живут мирно, вместе ходят стирать белье к ручью, приносят воду.

— Кто тебе готовит?
— По очереди.
— Готовят одинаково хорошо?
— Нет, одной удаются одни блюда, другой — другие. Каждая готовит мне свое любимое. Чтобы не было ссор, есть договоренность: две ночи сплю с одной, две — с другой. Три ночи я сплю один — отдыхаю.
— Но ведь одна тебе нравится больше другой?
— Нет, они все делают одинаково. Это я обучил их искусству семейной жизни.
— И все-таки ты не можешь любить обеих одинаково!
— Это верно, но это знаю я один.

И деревенские, и пигмеи обижаются, когда им говорят, что они покупают своих жен. Обычай платить родителям невесты деньги (это называется «дот», то есть приданое в буквальном переводе с французского) и давать подарки широко распространен. Но это не покупка, а как бы внесение залога или возмещение средств, потраченных родителями на воспитание девушки. После развода, что нередко случается даже в этом лесном краю, и возвращения жены родителям последние обязаны вернуть деньги бывшему зятю. До недавнего времени в некоторых местах, если муж не давал дот родителям, ему не принадлежали и рожденные в браке дети: их забирали родители жены. Такое бесправие воспринималось мужьями очень болезненно. Размер дота сильно варьирует: от минимального среди пигмеев (иногда лишь три тысячи франков, хотя обычно 10—30 тысяч) до максимального у деревенских (40—200 тысяч франков). Разговор о доте пигмеев всегда вызывает смех и едкие замечания среди деревенских: мол, речь идет о чем-то слишком незначительном.

Деревенские женятся на пигмейках, ценя их трудолюбие и неприхотливость. Говорят, что последние неохотно покидают своих родных, свой лагерь и идут замуж в деревню. Пигмеи на деревенских девушках не женятся. «Почему?» — спросил я без усмешки у серьезного крепыша пигмея Поля, отца четверых детей. Выяснилось, что отец Дэлем (миссионер, посвятивший себя обустройству жизни пигмеев) не велит; говорит, что они «фам-бордель» (женщины легкого поведения). Вообще, Поль признался, что не любит деревенских: «Они плохо относятся к пигмеям, забирают наших в жены».

Шалашная стоянка пигмеев расположена в лесу недалеко от деревни. На плантации какао шефа деревни из племени кака пигмеи и трудятся. Как им платят? Поденной платы нет. С продажи урожая (в прошлом году шеф заработал более миллиона франков, 1 килограмм какао стоит 350 франков) могут дать 5—10 тысяч франков. Но в основном расплачиваются старой одеждой. Интересная форма рабства. Пигмеи живут около шефа, работают на него, он им дает старую одежду, иногда — деньги. Но особенно важно то, что шеф оплачивает невест для желающих жениться (дает дот). Этим он удерживает пигмеев около себя. За невесту надо платить 10 тысяч франков. У пигмеев таких денег нет. Платит шеф.

Вышел на шалашный лагерь пигмеев. Старый шеф с тряпичной повязкой на бедрах вместо штанов сидел около шалаша «под мухой», но руку мне протянул. Старуха под навесом покачала головой, как бы осуждая пьяного. Появились молодые мужчины-пигмеи. Они подтвердили, что шеф выпил, также осудили его и сказали, что молодые пигмеи много вина не пьют. На другой стоянке застал женщин. Захотел сфотографировать пигмеек с заточенными зубами. Пригласил их, они исчезли в шалашах и появились в рваных цветных майках (до этого они были голыми выше пояса, все с грудными детьми). Явно приоделись, чтобы позировать. У одной девушки ногти на ногах окрашены в красный цвет — педикюр!?

В поселке увидел кучку пигмеев. Их сразу отличишь от деревенских не только по росту. В их лицах есть что-то общее: выдвинутые надбровья, более крупные и выдвинутые челюсти. Но главное — они всегда робкие, озирающиеся.

У моего сорокалетнего рабочего банту Грегуара все неладно. Жена болеет, гусеница объела листья дерева-какао. Есть у него женщина, он с ней не расписан. Решил брать вторую жену. Сам он в своей деревне катехизатор (проповедник, назначенный католическим священником из районного центра). «Понимаешь, — говорит он мне, — у нас сейчас в обычае брать в жены пигмеек. Я наметил одну с ребенком. Родители просят мешок соли и канистру самогона. 15 тысяч франков можно заплатить потом: это им нужно, чтобы вернуть деньги (дот) первому мужу дочки».

На лесной дороге встретили группу пигмеев. Две пары с грудными на руках и три молодых парня. Оказывается, у одного из мужчин умерла мать за 100 километров от их жилья. Печальную весть принесли два парня, которые шли пешком туда и обратно около недели. Теперь сын собрался в путь с женой и женатым братом. Мать уже похоронили, но нужно навестить родственников. Путь займет четыре дня, ночевки — в пигмейских лагерях. Вооружение группы — два копья, на одном из отрезков пути гориллы и слоны — реальная угроза. У жены большие черные глаза.

— Откуда она?
— Далеко с юга. Встретил ее на базаре, там же сделал подарки родителям, заплатил «аванс» 13 тысяч франков, и — поженились.

Было это давно, теперь у них трое детей. Судя по всему, добавлять деньги к авансу муж не собирается, хотя все время обещает. Мои рабочие смеются: пигмеи больше никогда не дают, это и так много —13 тысяч. На всю группу имеется одна сумка, из нее извлекли две новых круглых батарейки и поставили вместо старых в маленький радиоприемник, который путешествует на одной из курчавых голов. Старые батарейки положили в сумку.

— Откуда приемник?
— Подарок двоюродного брата, который хочет жениться на моей сестре.

Шеф деревни собирает налоги (12300 франков в год с каждого деревенского, с пигмеев здесь налогов не берут). Какой-то процент от сбора идет шефу в качестве вознаграждения. Сегодня воскресенье — день традиционного суда. Шеф, он же судья, возлежит в шезлонге под навесом. Народ сидит вокруг на бамбуковых скамейках, тамтамах, железном колесе. Приглашен и я. Разбор четырех дел займет все утро и продлится далеко после обеда. Дела все важные.

Дело первое. Жалоба одного колдуна на двух других. Они, мол, едят людей. Но это не подтвердилось (шеф позже сказал мне, что колдун пожаловался из ревности, чтобы отбить клиентов у других. Ну чем не наши предвыборные страсти с взаимными обвинениями кандидатов и партий?).

Дело второе. Воровство слоновой кости. Спрятанная в лесу слоновая кость одного пигмея была украдена. Колдун с непременными атрибутами — погремушкой и шкурой лесного кота (детектор лжи) — время от времени трясясь и что-то выкрикивая, определил, что украл другой пигмей (правда, шеф и без колдуна знал это, так как этот пигмей — известный вор). Суд, то бишь шеф, постановил, чтобы кость доставили ему, — а там уж он разберется. Уличенный почти ничего не говорил в свою защиту, но затем, после слушания, что-то горячо обсуждал с другими пигмеями и деревенскими на краю площади.

Дело третье. Феликс, сын шефа, обвинил одного пигмея в том, что тот, добывая мед, свалил дерево на его плантацию какао. Убыток оценивается в 20 тысяч франков. Решение быстрое — уплатить. Пигмей растерян и не оправдывается. Где он возьмет деньги?

Дело четвертое. Двоюродный брат Феликса избил его за то, что он ухаживал за его женой. Молодую жену тоже вызвали.

— Разве можно бить сына шефа? Ведь это почти принц! — побивается школьный учитель. Но Феликс известный ловелас.
— Он своей смертью не умрет, — заступился за обвиняемого один заика.

Обвиняемый плакал от обиды, хотел жаловаться выше. Шеф, осудив сына, решил замять дело. Да и дело-то пустяшное: жена призналась, что давно, еще в школе, Феликс послал ей любовное послание. Больше ничего не было. Вот так и прошло воскресенье.

Из стойбища пигмев, что рядом с деревней, доносятся звуки тамтама. Уже стемнело. Я вышел на площадку между шалашами. Около одного сидит группа женщин-пигмеек, многие с маленькими детьми. Рядом стоит керосиновая лампа. С другой стороны от лампы два парня-пигмея бьют в тамтам. Простой ритм, женщины поют без слов, без участия губ, однообразно. Но вот пение становится громче, женщины возбуждаются, видя, как из-за шалашей выходит танцевать (перетаптываться с ноги на ногу) мужчина в пышной соломенной набедренной повязке с привязанными смятыми консервными банками, заполненными камешками. Потряхивание бедрами вызывает приятное шуршание. С небольшими перерывами действо продолжается какое-то время, а затем из темноты появляется второй танцующий, одетый в длинную до пола соломенную юбку и с каким-то длинным колпаком на голове, закрывающим и торс.

Появление его вызывает прилив энергии у поющих. Держится он дальше от света, движения его медленнее. Я вышел в круг с фонарем, пытаясь осветить этот «сноп соломы», но он изящно удалился в темноту. Что это? Похоже на ежевечерние развлечения пигмеев для украшения «тусклой» жизни. В то же время в этом действе угадывалось что-то мистическое, загадочный «сноп» не только возбуждал, но, кажется, и пугал женщин.

Позже я узнал, что дух, в которого верят и которого боятся пигмеи, называется «ндзеньги». Он выше пигмеев, ростом с деревенского. Ндзеньги молодой, но может предстать и старым, превратиться в животное, птицу. Он ходит по лесу в той «соломенной» накидке из листьев бамбука, в которой танцует с пигмеями по вечерам. Он ест все что и пигмеи: мед, животных, бананы и тому подобное. Его могут видеть только мужчины, женщинам это не разрешается, да они боятся и видеть его (кроме как с опаской во время танцев), и даже произносить его имя. Для ндзеньги строят отдельный шалаш в лагере. В нем он отдыхает, там есть пища. Но он не остается ночевать в шалаше, всегда уходит в лес. Он навещает стоянки пигмеев: сегодня здесь, завтра там. Расстояние для него не проблема, так как это дух (да и в птицу ему превратиться ничего не стоит).

Мужчины произносят его имя, зовут на помощь когда нужно. Спрашиваю Агуму: «Помог ли тебе когда-нибудь ндзеньги?»

— Да. Однажды я лез на высокое дерево по лиане, лиана оборвалась, и я начал падать, но успел крикнуть: «Ндзеньги!» Меня отбросило в сторону, я ухватился за другую лиану и был спасен.
— Могу ли я поговорить с ндзеньги?
— Да, если ндзеньги захочет.
— Может ли он наказать неправых деревенских?
— Нет, на деревенских его сила не распространяется.

Автор: Г. Кочемасов.

P. S. А в целом современные пигмеи все больше приобщаются к цивилизации, некоторые из них даже становятся предпринимателями и открывают к примеру свои магазины с отделочными материалами для фасадов, загородных домов и офисов. Разумеется, эти магазины не могут похвастаться таким богатством ассортимента, как например магазин «24 Сайдинг» (24sd.ru), но все же как для Африки они весьма не плохи.