Африка: лес, савана, пустыня. Часть третья.

Совсем еще не так давно Сахару считали дном высохшего моря, никто не сомневался, что она всегда была такой, какой предстала нашим глазам с самолета. Оказалось же, что в период неолита эта величайшая из современных пустынь была одним из самых населенных центров, и на ее покрытых необозримыми пастбищами просторах существовали многочисленные и отнюдь не легендарные культуры.

Древних охотников сменили пастухи-скотоводы, и диких животных в изображениях художников начали постепенно вытеснять домашние. У обитателей Тассилин-Аджера излюбленным сюжетом этого периода стал бык — крупный рогатый скот составлял основу жизни этих людей, но у них были также овцы и козы, а позднее появились лошадь и собака.

Не одно скотоводство было здесь высоко развито, но и земледелие сделало тут первые шаги значительно раньше, нежели в Египте, с которого еще недавно принято было начинать историю Африки.

Однако за пышным расцветом Сахары наступил период страшного ее опустошения и упадка. И теперь, выстраивая рисунки древних художников в хронологическом порядке, можно приблизиться к разгадке главной тайны Сахары — что же превратило ее в пустыню? Начало осушения Сахары совпало с установлением на ее просторах «скотоводческого периода», приблизительно в 3000—2500 годах до новой эры. И совпадение это не случайно. По мнению Анри Лота, немалую роль в этом опустошении сыграл крупный рогатый скот, уничтожавший растительный покров.

«Если,— размышляет он,— исходя из наскальных изображений, допустить, что в течение многих десятилетий по Сахаре бродили десятки тысяч быков, то не будет преувеличением считать их в значительной степени виновниками высыхания Сахары и превращения ее в пустыню». Нет, Анри Лот не возлагает на быков «всю ответственность» и первопричиной высыхания Сахары считает все-таки воздействие климата, изменившегося, как он полагает, в сторону засушливости. Но с ним согласны далеко не все специалисты. Немало среди них и таких, кто в нынешнем бедственном состоянии Сахары винит исключительно человека с его непомерно разросшимися стадами, оказавшимися непосильным бременем для зеленого покрова Северной Африки.

Но отчего же, спросите вы меня, не вредят тогда зеленому покрову огромные стада диких животных, то звериное изобилие, о котором шла речь выше?

В самом деле, саванна в состоянии прокормить несравнимо большее количество диких животных, нежели домашних. Потому в ряде районов Африки выгоднее, как теперь считают, отказываться от пастбищного животноводства и разводить на тех же землях диких копытных. Дикие — не чета домашним. Они так крепко «притерты» к саванне отлаженными на протяжении многих десятилетий природными механизмами, что не мешают ей жить своей жизнью, вернее сказать, живут с ней одной общей жизнью.

Каждый вид дикого животного имеет свои, особые вкусы, и эта пищевая специализация позволяет стадам разных видов пастись бок о бок, не мешая друг другу. Чем разнообразнее животное население, а всего в африканских саваннах около восьмидесяти видов диких копытных, тем полнее используются запасы растительного покрова — именно используются, но не уничтожаются. И еще одно важнейшее приспособление: дикие животные никогда не топчутся долго на одном месте, подобно домашним, — стада их находятся в непрестанном движении. В определенные сезоны они совершают кочевки, перетекая с места на место по извечным, одним им ведомым законам, давая на время своего отсутствия отдых зеленому покрову. Великий дирижер жизни — эволюция — поставил дело так, чтобы и саванна, и ее обитатели могли существовать совместно практически вечно.

Стада быков, занявшие по воле человека место диких животных, внесли скорый разлад в древнюю гармонию саванн Северной Африки. Обидный парадокс: собирая куда меньший урожай, нежели дикие животные, они, тем не менее, быстро стравливали пастбища. За разрушением растительного покрова последовала деградация почв, началось развивание песков, стали иссякать источники, сохнуть болота, ручьи, речки и, наконец, крупные реки. Отлаженные тысячелетиями природные механизмы расстроились, климат и в самом деле стал суше, а разрушительный процесс пошел еще быстрее, приобретя характер катастрофы.

Есть тут и еще один виновник, о котором нельзя умолчать,— это огонь. Всюду в Африке, где есть пища для огня, пожары уже с давних пор — непременные спутники человека. Палы пускают для того, чтобы обновить пастбище, расчистить место под посевы, истребить колючий кустарник. Трава после пожара вырастает вновь, а вот деревьям приходится плохо. Те, что выживают, остаются на всю жизнь корявыми, изуродованными. К тому же ветки с деревьев обрубают на корм скоту, валят их на дрова и прочие нужды. Все меньше деревьев остается в живых, и через какое-то время саванна перестает быть саванной и превращается в степь. А дальше степь, полупустыня, пустыня — все это мы уже видели с самолета, только в обратном порядке.

…Когда летишь на самолете к истокам Нила, вглубь Африканского континента, путешествуешь как бы и вглубь времен, только не во времени, а в пространстве. В строгой последовательности разворачиваются перед глазами все переходные стадии: от нынешней скудости африканской пустыни до той цветущей жизни, что была прежде на огромных территориях, а теперь съежилась, подобно шагреневой коже, отступив в самое сердце этой земли. Очень зыбки и ненадежны границы между этими стадиями, легко переходящими одна в другую. Но есть в этих переходах жестокая закономерность: процесс всегда идет в одном направлении, самом неблагоприятном — в направлении оскудения природы.

Саванна превращается в степь, степь — в пустыню; вот почему Сахара неуклонно пробивает себе путь все дальше к югу. Путь протяженностью в две с лишним тысячи километров, покрытый нашим лайнером за три часа, она проделала за несколько тысячелетий. Есть и более точные сведения. Подсчитано, что за последние три столетия Сахара «захватила» полосу земли шириной в триста километров, и, выходит, каждый год она расширяет свои владения в среднем на километр.

И не только за счет саванны. Саванна — еще не самая последняя инстанция в той цепочке, на одном конце которой выражением крайней скудости стоит пустыня. Саванна — инстанция предпоследняя. А последняя — высшее достижение производительных сил африканской природы — тропический лес. Но о лесе — в следующий раз.

Автор: М. Черкасова.

P. S. Все-таки оно определенно того стоит, чтобы побывать в африканской саванне, пустыне и лесу. И если вам случайно повезло выиграть в лотереи https://domloto.com/7-iz-49/, на выигранные деньги непременно отправляйтесь в Африку.