Среди диких шимпанзе. Часть первая

Высоко в горах нещадно палило жаркое африканское солнце, но внизу, в долине, невдалеке от быстрого ручья было прохладно и тихо. Я стояла, вслушиваясь в тишину. Наконец, до меня донеслось слабое шуршание листьев. Это был единственный звук, говоривший о присутствии группы шимпанзе — той самой, к которой я пыталась приблизиться. Не прячась, но стараясь не шуметь, медленно и осторожно я пошла к ним. Когда до обезьян осталось футов тридцать, я присела. Они пристально следили за мной, не предпринимая ничего. Лишь одна из самок взобралась на высокое фиговое дерево. Выпрямился во весь рост, приглядываясь ко мне, самец. Его могучие плечи и бычья шея говорили об огромной силе.

Все обезьяны смотрели в мою сторону. Шестеро взрослых отдыхали на земле, растянувшись у ветвей смоковницы. Рядом играло четверо малышей. Я снова подумала (эта мысль часто приходила мне в голову, когда я сталкивалась с взрослыми шимпанзе в родных для них лесах) о том, какая огромная разница между дикими обезьянами и обезьянами в неволе.

У взрослого шимпанзе в неволе характер портится. Обезьяна, как правило, становится угрюмой, нелюдимой. А на свободе шимпанзе держатся с достоинством и добродушно. Они величественны даже тогда, когда чем-либо возбуждены.

Около часа мы сидели по соседству друг с другом, потом один из самцов встал, почесал себе бок и отправился вниз по долине. Вслед за ним двинулись остальные, а малыши сидели на спинах своих мамаш, напоминая крошечных жокеев. Шимпанзенки и самки пристально смотрели мне вслед, самцы же шествовали не оборачиваясь, едва удостаивая меня взглядом.

«Вам никогда не удастся подойти близко к обезьянам, в лучшем случае, только если вы хорошенько спрячетесь», — говорили мне в Англии.

Вначале мне казалось, что люди, высказывавшие эти суждения, правы, но постепенно я начала все ближе подходить к своим подопечным, и, наконец, настал такой день, когда практически я очутилась посреди стада и смогла на близком расстоянии наблюдать особенности жизни шимпанзе — в том числе и такие, о которых никто не знал. Вот один только пример: я видела, как обезьяна тащила убитого ею горного молодого козла!

…Не помню, было ли такое время, когда мне не хотелось отправиться в Африку, чтобы изучать там животных. Окончив школу, я скопила денег и поехала в Кению. Мне посчастливилось встретиться с доктором Ликки и работать у него. Год спустя он попросил меня понаблюдать за шимпанзе на воле.

Я охотно согласилась. Лабораторное исследования давно уже доказали зачатки у шимпанзе разумного мышления. Через девятнадцать месяцев после предложения доктора Ликки я была готова к визиту в район озера Танганьики (Центральная Африка) — туда, где по имевшимся сведениям обитало много шимпанзе. Вместе со мной поехала и моя мать.

Мы прибыли в Касекела около двух часов дня. Единственное, что связывало нас с цивилизацией, была лодчонка с маленьким мотором. В нашу группу входило четыре человека: мама, повар Доминик, его жена и я. Так я попала в заповедник Ломбестрим.

…Я никогда не пыталась прятаться, и постепенно животные привыкли к странному бледнокожему примату, который вторгся в их земли. Через шесть месяцев «шимпы» усаживались в каких-нибудь ста ярдах и спокойно взирали на меня. А поначалу они бежали прочь, когда видели меня еще за пятьсот ярдов.

В сорока пяти минутах ходьбы от лагеря я обнаружила вершину, возвышающуюся над двумя долинами множеством холмов, покрытых травой. Это было идеальное место для наблюдений на большом расстоянии. У меня был с собой оловянный чемодан с одеялом, электрический фонарик, несколько банок бобов, кофе и чайник. Когда обезьяны спали поблизости, я оставалась с ними в горах.

Шимпанзе кочуют круглый год, но каких-то определенных маршрутов у них нет. Все зависит от того, где больше пищи. Большую часть года шимпанзе передвигаются небольшими группами по три—шесть животных: взрослые самцы, самцы и самки или самки и подростки. В некоторые сезоны, особенно при изобилии каких-нибудь любимых плодов, я видела по двадцать пять шимпанзе вместе. Маленькие группы непостоянны. Когда две временно объединившихся группы расходятся, состав каждой группы нередко меняется.

Со своей вершины я часто наблюдала, как шимпанзе ложатся спать: в гнездах на деревьях. Гнездо сооружается весьма просто, буквально за несколько минут. Для этого нужно лишь выбрать соответствующую, преимущественно большую, ветку с несколькими отростками и согнуть маленькие ветки так, чтобы листья застлали «фундамент». Но шимпанзе любит комфорт. Частенько, полежав немного, он садится, чтобы достать горсть усеянных листьями веток и подложить их под голову или какую-либо другую часть тела.

Когда шимпанзе родится, он почти такой же беспомощный, как ребенок. Но руки и ноги набирают у него силу очень быстро. Это дает ему возможность цепляться за длинную шерсть матери, буквально висеть на ней. На протяжении первых четырех месяцев младенец никогда не расстается с матерью. Но проходит время, и он решается сделать первые несколько шагов. Он еще очень не уверен в себе, и мать всегда рядом: а вдруг он потеряет равновесие!

В год детеныш уже более самостоятелен. Целыми часами играет, свисая с ветки, похлопывая себя по пальцам ног или осторожно выполняя упражнения на ветке. Если развлекаются двое, они обычно похлопывают друг друга или же тянут ветку — кто кого перетянет.

К двум годам маленькие шимпанзе становятся очень активными, игры их — опасными. Прыгают ли они по дереву или качаются на его ветвях, катаются и кувыркаются ли по земле, — они не утихают ни на минуту.

Подростки и юные самцы удивительно добродушны по отношению к малышам. Однажды я видела, как маленькая самка шимпанзе мучила самца-подростка. Она бросилась на него, принялась таскать его за волосы, тыкала в лицо пальцами, кусала за уши. А он только добродушно раскачивал ее одной рукой.

Лет с трех шимпанзе становится более независимым. Игры становятся грубее и более дикими, борьба и преследование — любимыми забавами. К восьми годам шимпанзе достигает половой зрелости и на протяжении последующих трех-четырех лет постепенно занимает свое место в обществе взрослых.

Между прочим, отношения между взрослыми обезьянами более гармоничны, чем можно было бы предположить, основываясь на наблюдениях в неволе. Конечно, если судить лишь по звукам, то может показаться, что шимпанзе только и делают, что дерутся и ругаются. Особенно шумно происходят встречи двух или нескольких групп обезьян. Это настоящая какофония. Самцы громко кричат, бьют по стволу дерева, как в барабан, раскачивают ветки, самки и младенцы визжат и убегают прочь. Но ничего страшного не происходит: просто обезьяны выражают свое возбуждение и удовольствие от встречи с сородичами.

Весьма спокойны и взаимоотношения между юными и вошедшими в полную силу самцами из-за самок. Они никогда не дерутся.

Продолжение следует.

Автор: Джейн Гудалл, перевод с английского.