Из глубины веков – история Африки

Африканские старики

Помимо традиционных источников (письменных документов и археологических находок), история Африки основывается на устном предании, этом живом музее, который сохраняет для новых поколений социальные и культурные достижения народов, не имеющих письменных хроник. Устная история, как тонкая нить Ариадны, ведет нас по темным и запутанным лабиринтам времени. Хранители преданий — седые старики с осипшими голосами и помутневшей от возраста памятью, строгие приверженцы устоявшихся правил (старость обязывает). А как же иначе — ведь перед нами живые «предки». Они похожи на островки, оставшиеся от прежде величественного и целостного материка, разрушенного и обезображенного безжалостными волнами новой эпохи. Это последние ископаемые!

Когда умирает один из стариков, уходит под воду еще одна частица суши. Устное предание — это кладезь образов, оно окутано поэзией и сказкой, его трудно понять непосвященным, но оно доступно тем, кто владеет богатством народной традиции. При всей своей ценности письменный источник лишает повествование живости. Записанное на бумагу событие превращается в окостенелую мертвую схему. Устное же предание, наделенное плотью и кровью, вдыхает жизнь в остатки прошлого. Голос преобразует плоские очертания громоздящихся друг на друга букв, переносит их в пульсирующее трехмерное пространство.

С каким теплом и благоговением передают гриоты Мали радость матери Сундиаты по поводу неожиданного выздоровления сына. Но чтобы составить правильное представление о том или ином событии, необходимо отделить зерна фактов от плевел тех слов, которые служат лишь украшением речи, от тех фраз, которые заглушают голос далеких времен.



ВЕСОМОЕ СЛОВО

Обычно говорят, что устное предание небеспристрастно, а потому не внушает доверия. Но ведь любое сообщение имеет субъективный оттенок, даже архивные документы, эти пассивные свидетели прошлого, под внешней нейтральностью и объективностью скрывают бесчисленное множество недомолвок и ошибок. Конечно, эпическая традиция является полумифическим воссозданием прошлого, в своем роде психологической драмой, показывающей человечеству его корни и систему ценностей, лежащую в основе формирования личности; она обладает магическим свойством: дает нам возможность плыть вспять по реке времени, в царство предков.

Этим-то эпос и отличается от исторического сообщения; он шире охватывает временное пространство, проецируя события вперед и в прошлое, не считаясь с истинным временем. Но разве письменные источники не поражают нас подобными временными сбивками? Здесь, как и повсюду, следует искать самородок истины, пробный камень, позволяющий отличить настоящий металл от пустой породы.

Своего рода ахиллесовой пятой эпического сказания является его хронологическая ненадежность: нарушенная временная последовательность делает образ прошлого не ясным, как в зеркале, а смутным и ускользающим, подобно отражению в бегущем потоке. Поэтому, например, необходимо с большой осторожностью пользоваться методом экстраполяции в прошлое средних величин, относящихся к продолжительности царствования монархов и жизни поколений более поздних периодов, поскольку за это время могло произойти множество перемен, в том числе и демографических. Иной раз в образе одного выдающегося правителя воплощаются подвиги и свершения не только его самого, но и его предшественников и последователей. Так произошло в Руанде, где гриоты приписывают повелителю Да Монзону, королю Сегу, жившему в начале XIX в., все завоевания этого королевства.

Есть у устного рассказа одна особенность: вне своей естественной среды он умирает, как выброшенная на берег рыба. Подобно африканской ритуальной маске, отнятой у почитателей культа и выставленной на обозрение любопытствующих и непосвященных, он лишается смысла и жизни. Но устное предание передается из поколения в поколение, при этом меняются запросы и вкусы аудитории, что не может не влиять на форму и содержание повествования. Более того, сегодня нередки такие платные горе-рассказчики, которые вставляют в устный эпос куски из письменных источников, преподносят их слушателям как нечто первозданное.

Смысл народного сказания подчас скрыт или неясен. Для африканца слово всегда весомо и осязаемо; оно сродни таинственной силе, то созидающей, то разрушительной, вредоносной. Поэтому в устных преданиях так много эвфемизмов, иносказательных образов, поговорок и намеков, мало понятных человеку, не обладающему мудростью жизни. В Африке слова слишком важны, чтобы тратить их попусту, поэтому, чем выше положение человека в обществе, тем реже он высказывается на людях. Однако, если человеку говорят: «Ты съел жабу, но выплюнул ее голову», он сразу понимает, что его обвиняют в увиливании от ответственности.

Герметизм этой полуречи демонстрирует и высокую ценность устной традиции и ее ограниченность. Невозможно передать все ее богатство на другом языке, особенно если речь идет о совершенно иной в структурном и социальном отношении среде. Предания плохо поддаются переводу. Лишенное естественного окружения, оно теряет силу и подлинность, ибо язык — это «обитель его бытия». Множество ошибок, которые приписывают устным преданиям, возникли благодаря некомпетентным и бесцеремонным интерпретаторам.

Как бы там ни было, но устные предания неоднократно доказывали свою достоверность, что подтверждается их соотнесением с письменными документами и археологическими находками, обнаруженными, например, в местечке Коумби-Сале или на реке Кисале. Или еще: события XVI в., сказанные в эпосе народа шона, соответствуют, как обнаружил Д. П. Абрахам, записям португальских путешественников того времени.

Продолжение следует.

Автор: Жозеф Ки-Зербо.



Комментарии 0

Оставить комментарий

Ваш email не будет опубликован.