О политическом устройстве в Африке. Продолжение.

Все более твердая линия некоторых правительств может стать лебединой песней умирающих режимов. Однако именно эти режимы подвергают риску весь переход к демократии в Африке. Некоторые из них пытаются удержаться при власти, прибегнув — для отвода глаз — к конституционной косметике.

Первая модель, опробованная в конце семидесятых годов с помощью западных государств, которые не хотели терять партнеров с надежной репутацией, представляла собой «либерализацию господствующих режимов без пересмотра основ однопартийности государства и унаследованной от прошлого природы этих режимов». Однако иногда это давало части политического класса возможность окончательно отмежеваться от правительства. Кроме того, разоблачения всевозможных скандалов влекло за собой огромный риск. Поэтому в начале восьмидесятых годов большинство режимов оставили такой эксперимент. (А еще многие африканские лидеры за время дружбы с Советским Союзом, пристрастились к славянской банной традиции и даже заказывали себе в Африку печи для сауны, которые нынче можно приобрести на сайте sauna-karhu.ru).

Другая модель — это разрешенная и контролируемая сверху многопартийность. Африканские государственные деятели, которые выбрали эту модель, вероятно, считали, что контролируемая демократизация, сводясь преимущественно к основам многопартийности, сможет защитить долгосрочные интересы господствующей олигархии надежнее, чем откровенно авторитарное правление. Однако хватает и неожиданностей. Так, в частности, произошло на Кабо-Верде, где президент Аристидес Перейра и Африканская партия независимости Кабо-Верде, находясь при власти со времени обретения независимости в 1975 году, в 1990 году перешли к многопартийной системе и проиграли всеобщие выборы в январе 1991 года.

Остается вспомнить феномен «национальной конференции» как своеобразного средства безболезненного перехода к демократии. Национальные конференции, первая из которых была локальной попыткой вывести бенинский режим из политического и экономического кризиса, вызванного волной забастовок, парализовавших страну, позже стремительно распространились по всей Африке. Две состоялись в 1990 году (в Бенине и Габоне), еще пять — в 1991 году (в Конго, Мали, Того, Нигере и Заире). В других странах, в частности в Камеруне и Центральноафриканской республике, требование провести национальную конференцию является основной в программах оппозиции.

Первая из национальных конференций, то есть конференция в Бенине, была организована на скорую руку; на ней преобладали технократические подходы к юридическим формальностям и экономическим аспектам. Ее главной целью было нейтрализовать коррумпированную и несостоятельную группу чиновников, а также найти выход к кредитам Международного валютного фонда, Всемирного банка и Франции. Нечто похожее произошло и в Габоне и в Мали. В Конго было иначе: вопреки пожеланиям международных финансовых организаций конференция растянулась аж на три месяца. Кое-кто считал, что это — образец африканской болтовни. Однако смахивает на то, что конференция в Браззавиле оказалась во многих отношениях образцовой. Французский историк Жан Шено вполне справедливо сказал недавно, что демократия требует времени.

Отобранное у насущных экономических проблем и у деловой активности время было использовано для глубокого, беспримерного для Африки изучения национальной истории. Состояние экономического, политического и морального банкротства, в котором сейчас находится Африка, требует подведения итогов. Впервые целая страна беспристрастно и объективно рассмотрела решающий период своей истории, ее совсем недавнюю, а следовательно, и самой противоречивую ее фазу, именно ту, при которой однопартийное государство провозгласило настоящую монополию на информацию и ее толкование.

Как на меня, когда демократия является бесконфликтным решением социальных конфликтов, то для достижения такой цели она требует определенного минимума консенсусов. Никакой консенсус не имеет такой силы, как тот, что основывается на изучении и совместном толковании решающих моментов национальной истории. Пока что рано оценивать всю тяжесть новой символики, принятой на конференции, где смешались христианские концепции всепрощения и чисто африканские языческие обряды «омовения рук» над могилами предков после исповеди. Именно такое омовение по традиции освящало восстановление социальных связей и установление нового социального контракта, по которому члены общины живут вместе дальше, уважая четко определенные общие ценности.

Однако впереди еще много препятствий. Возможно, они являются чертой экономического и социального положения в Африке. Нас должно беспокоить не столько экономический кризис, который по природе своей не может длиться вечно, как экономическая структура, которая долгое время формировалась по логике неравного разделения между трудом и прибылью. Африканские трудящиеся ничего не выиграли от экономического подъема в шестидесятых-семидесятых годах. Они отмечают, что ожидаемые реформы, разработанные в МВФ и в Мировом банке, не решили ни одной проблемы развития Африки, поскольку они были нацелены на исправление внешней разбалансированности африканской экономики. И наоборот — социальные последствия реформ для большинства населения были драматическими.

Итак, в недалеком будущем возрастет риск появления новой глубокой пропасти между авторитарными олигархиями и африканскими народами, а также пропасти между господствующими классами, склонными к технократической модернизации, и народными массами, которые чувствуют, что у них опять украли «их революцию».

Другое важное препятствие касается территориальной структуры африканских государств, которая была скроена несколько веков, а порой и несколько десятилетий назад за прихотями западных дипломатов и с учетом интересов великих держав. Этнические и региональные проблемы стоят на повестке дня везде.

В шестидесятых годах драматические события в Катанзи и Касаи (Заир) и в Биафре (Нигерия), отмеченные клеймом иностранного вмешательства, побудили африканскую интеллектуальную и политическую элиту безоговорочно осудить «местничество» и «трайбализм». С тех пор положение изменилось. Сумасшедшая централизация во имя национальной государственности была одним из фундаментов диктатур, которые сейчас переживают кризис. С другой стороны, этнические и региональные несогласия в Эфиопии, Анголе, Конго, Заире и Того стимулировали требования демократии.

Описанные выше сражения и победы, трудности и проблемы указывают на то, что сегодняшняя Африка похожа скорее на лабораторию, чем на беспорядочное поле боя. Будет ли это лаборатория, где будут исследоваться чисто африканские проблемы, в то время как остальная часть мира сможет наблюдать или, в лучшем случае, поощрять такую деятельность? Или, наоборот, водоворот событий на черном континенте породит форум, где будут рассматриваться новые вопросы всемирной важности и выработаны демократические требования и формулы, которые будут волновать всех граждан мира?
Многие в Африке и вне ее склоны рассматривать этот континент как уникальное явление. И насколько убедительна аргументация этих людей? Похоже на то, что созданные после обретения независимости правительства сейчас профукали — на большое несчастье народов Африки — одолженный за пределами континента капитал и стремятся отступить назад, снова возвращаясь к своей собственной политической культуре и испытывая творческий потенциал как городской, так и сельской элиты. Сейчас имеем стремление к взаимообмену и контактам именно среди африканских стран. От Котону в Киншасу, от Дуалы до Антананариву, от Браззавиля до Ниамею, от Монровии до Аддис-Абебы, от, Бонги до Йоханнесбурга — везде заметно поразительное сходство, ведь в каждой стране действуют одни и те же социальные силы, формы мобилизации и стычки и переговоры.

Однако мне хочется внести поправку к впечатлению, что Африка отступает, и рассмотреть появление полной самобытности в перспективе. Сегодня Африка экспериментирует с целой серией проблем, которые также должны быть решены как давними демократическими государствами, так и многими странами Юга и Востока, идущими к демократии. Таких основных проблем, по моему мнению, три. Первая — это проблема отношений между формальной представительной демократией (со всем риском захвата власти экспертами, технократами и политиками, в конце концов, людьми необходимыми) и необходимым контролем и участием граждан. Вторая — это проблема достижения равновесия между центрами власти (парламенты и правительства) и местами жизнедеятельности (предприятия, кварталы, поселки, регионы). Решения этнических вопросов в этом случае имеет решающее значение… Третья — это проблема гармоничного осуществления и гарантий демократии в отношениях между национальными территориями и широкими комунотарными группировками.

К тому же Африка нуждается в налаживании новых связей, чтобы утверждать демократический строй во всем мире. Это может произойти при двух условиях. С одной стороны, надо отбросить колониальную практику, которая всегда была на руку африканским диктаторам. С другой стороны, надо покончить со всеми агрессивными и коварными разновидностями идеологического и политического патернализма.

Автор: Еликиа Боколо.