Водопой в Африканской саване

Озеро испускает нестерпимые блики, так что смотреть можно только из-под прищуренных век. Однако мне ясно, что человек, бегущий вдоль берега, никак не похож на резвого юношу. В руках у него нет оружия, так что это не охотник. Тем не менее, бежит он наперерез трем громадным слонам, только что вышедшим из джунглей. Он машет на них руками и кричит что-то вроде «брысь!». Слоны не реагируют. Тогда человек поднимает с земли камень и запускает им в толстокожего гиганта.

Первый слон останавливается в недоумении: это что еще за номер? Второй камень угодил ему в ухо. Слон угрожающе поднимает хобот. Все, мелькнуло у меня в голове, пропал человек…

Нет. Громадина трубит отбой, и трое слонов тяжелой трусцой удаляются в лес. Вся сцена длилась не больше минуты. На берегах озера вновь наступает тишина. Я внимательно слежу за героем только что закончившейся опасной игры, костлявым стариком-кочевником с изрытым морщинами лицом. В левой руке он несет алюминиевый чайник, который не выпускал все время. Только сверток с одеждой ему пришлось положить наземь, когда он нагибался за камнями… Зачем ему вздумалось прогонять слонов? Уж, конечно, не для того, чтобы потешить заезжего путешественника с кинокамерой. Старик защищал от слонов одно из немногих сохранившихся озер.

Нижняя Джуба — громадный район саванны величиной с пол-Франции — лежит на стыке Сомали, Кении и Эфиопии. Здесь, как и во всей полосе к югу от Сахары, вода — вопрос жизни и смерти. Небывалая засуха, обрушившаяся на Африку, продолжается седьмой год. В свинцовом небе даже перестали собираться обманчивые тучки. Кружатся лишь тяжелые стаи стервятников, выглядывающих очередную поживу, а уж ее хватает с избытком.

В Нижней Джубе засуха не в новинку. По мнению многих этнографов, удивительная приспособленность местных кочевников к ней создавалась тысячелетиями. И вряд ли бы изменились древние традиции, если бы в пастушью жизнь не вошел новый фактор. Этот фактор исчерпывающе объяснил странный эпизод, разыгравшийся только что между человеком с чайником и тремя слонами. Именно эти слоны вкупе со своими бесчисленными сородичами грозили превратить затянувшуюся засуху в катастрофу.

Когда мы только прибыли в Нижнюю Джубу, звериные водопои еще не пересохли. Но уже через несколько дней животные осушили источники. Как и во всякий сухой год, единственным в радиусе трехсот километров осталось озеро Табда. В течение нескольких месяцев — опять-таки как обычно — пастухи рассчитывали поить там свой скот. Но если бы только скот!

За это время к берегам Табды стянулись в невиданном количестве дикие звери. Сомалийские власти начали активную борьбу с браконьерством. В результате возросло число не только местных животных, но сюда, в заповедный район, стянулись звери и из других мест. Особым «нюхом на безопасность» наделены слоны. Громадные их стада эмигрировали в Нижнюю Джубу, маня за собой менее решительных жирафов, газелей, антилоп и буйволов.

В итоге водопой стал тяжелой проблемой. Озеро Табда уже не могло удовлетворить всю эту братию. Поначалу люди, звери и скот мирно уживались на его берегах. Пастушье племя инстинктивно поддерживало в равновесии экологические весы. Это давало надежду выжить и людям, и зверям. Обе группы чувствовали, сколько можно взять воды. Более того, здесь соблюдалась своя строгая очередность.

Так, на протяжении суток я наблюдал, как сменялись у озера потребители воды. Ночные часы были отведены обитателям джунглей: слонам, жирафам, буйволам, газелям, львам и леопардам. Вся публика спокойно припадала к воде. С первыми бликами зари ночная фауна удалялась в чащу, уступая место мириадам птиц. Те пили торопливо, стараясь до восхода убраться в свои гнезда. Тогда наступал черед людей. К незамутненной еще воде шли женщины. Это была самая продолжительная операция. Берега озера были буквально усеяны сотнями женщин с бидонами, кружками и ведрами. Затем выводили из загона скот. Каждое стадо шло по часам, в зависимости от числа животных, и послушно уступало дорогу следующей волне.

И так сутки за сутками. С заходом солнца у озера надолго наступала тишина. Но едва длинные тени деревьев достигали берега, из зарослей выходил авангард слонов. Цикл не прерывался.

В первое время, повторяю, звериное нашествие не отражалось на уровне воды в озере Табда. Однако эта гармония была нарушена задержкой начала сезона дождей. Неделя, другая — и уровень воды начал быстро понижаться.

Голубое озеро на глазах превращалось в илистое болото. А приток потребителей воды из джунглей все возрастал: со всех сторон сюда бежали звери. Уже не от ружей охотников, а от жесточайшей засухи. Эта новая волна иммиграции опрокинула хрупкое равновесие. Проблема быстро приобрела такую остроту, что смирение, с которым жители Нижней Джубы принимали засуху, сменилось тревогой. Пастухи невольно становились врагами диких зверей.

Кочевники собрались на совет, решая, что делать дальше. Самым легким способом казался огонь — если зажечь костры у кромки умирающего озера, обитатели джунглей побоятся выйти.

Так и сделали. Я коротал первую «огненную ночь» с пастухами. Белесый свет луны отбрасывал на истоптанную землю скелетные тени редких деревьев и пляшущие тени костров. Ночь глухо гудела как растревоженный улей. Кочевники подбадривали себя верблюжьим молоком, чтобы не заснуть, и кидали в огонь охапки сучьев. Но… несмотря на огонь и дым, в эту ночь, как и в предыдущую, звери вышли из чащи и, обходя костры, приникали к воде!

Надо было менять тактику. Кочевники вновь держали совет весь день. К вечеру было принято окончательное решение. Раз огонь оказался бессилен, придется передать дело «аргантам».

Арганты Нижней Джубы составляют касту охотников в сообществе скотоводов. В обычное время они тоже пасут скот, но в опасных ситуациях выступают на защиту сограждан. Как правило, такая надобность возникает, если на скот начинают нападать львы. Еще хуже, если заводится лев-людоед. Обычно это бывает старый зверь, который уже не в состоянии охотиться на газелей. Тогда он держится возле селения и кидается на женщин и детей, идущих к колодцу или пруду.

Арганты, вооружившись луками и копьями, храбро вступают в поединок с хищником, и это редко кончается их поражением, поскольку они пользуются отравленными стрелами. А если кому-то из аргантов случается погибнуть от когтей зверя, он все равно успевает воткнуть в тело хищника смертоносное оружие.

Арганты никогда не отступают перед опасностью. Вполне естественно, что теперь, когда над племенем нависла угроза, решено было прибегнуть к их помощи.

Но и здесь были свои тонкости. Устраивать звериное побоище люди не хотели. В случае, если засуха одолеет скот, дикая фауна останется резервом мяса. Да и вообще бессмысленное истребление животных чуждо сомалийским кочевникам.

Арганты предложили свой план. По общему мнению, он являл собой наименьшее зло. Надлежало убить одного слона из тех, что приходят на водопой. Его тело останется на берегу и, разлагаясь, станет отпугивать остальных слонов. Толстокожие гиганты были главными потребителями воды, и, отогнав их в другое место, можно сохранить драгоценную воду. Кроме того, лишившись слоновой протекции, другие звери станут. более осторожными и не во всякую ночь будут отваживаться навещать охраняемое людьми озеро.

Арганты стали готовить отравленные стрелы. Для этого используют густую смолу из сока ядовитой лианы строфанты. Ее яд, как утверждают, самый сильный в Африке. За два дня подготовки к операции я хорошо познакомился со страшным оружием аргантов. Железные наконечники ковали тут же, на берегу озера, сопровождая работу магическими заклинаниями. Вызывались духи охоты, у которых просили удачи в предстоящей охоте.

В день, когда была назначена охота, самый молодой из аргантов проверил качество яда… на себе. Он слегка надрезал кожу на предплечье, и когда из ранки вытекла струйка крови, сжал бицепс правой рукой так, чтобы порез был плотно закрыт. Затем его коллега по охоте прислонил к струйке крови — много ниже ранки, у запястья — древко отравленной стрелы. Через несколько секунд на моих глазах алая кровь превратилась в коричневую пену, которая мгновенно высохла и покрылась растрескавшейся черно- фиолетовой коркой…

До начала охоты надо было еще в точности определить место, куда упадет слон. Оно должно находиться достаточно близко от озера, чтобы отпугивать сородичей от воды, но вместе с тем и на расстоянии, чтобы не заразить воду. Далее, будущей жертвой не мог стать первый попавшийся слон. Это не могла быть самка, ни тем более детеныш, а только отшельник. В противном случае стадо может вступиться за своего, и охота обернется тогда неминуемой трагедией.

Слона-одиночку так просто не сыщешь. На это у аргантов (и у меня с ними) ушло несколько изнурительных дней, заполненных лазанием по чащобе, куда, пережидая жару, забираются с рассвета гиганты. Надо было засечь его следы в береговой жиже, потом двигаться по ним через лес, долго-долго наблюдать за животным, оценить его ловкость и привычки, его реакцию и манеру есть. Наконец следовало вынудить его пойти к озеру не ночью, а среди бела дня. Ведь стрела должна была поразить слона точно в связки, иначе она просто не воткнется в бронированную шкуру.

Отчетливо помню то утро, когда охотники, отчаянно гремя кастрюлями, выманивали жертву из укрытия.

Арганты стреляют в цель, только стоя и с максимально близкого расстояния. Если слон будет лишь ранен, их уже ничто не спасет.

С тревогой смотрю, как люди приближаются к слону. Тысячи мыслей успевают промелькнуть у меня в голове, пока я снимаю сцену. До последнего момента мы были с подветренной стороны, теперь все предосторожности излишни. Решает точность.

Слон прекрасно понимает, что ему грозит опасность. Один из аргантов становится прямо перед ним, чтобы отвлечь внимание от остальных, заходящих справа и слева. Я вижу, как они, пригнувшись, едва не стелются по траве. Слон вполне может пересечь обмелевшее озеро, так что нужно отрезать его от воды.

Слон шумно втягивает в себя воздух. Неужели они осмеливаются окружать его. Его! Он в ярости испускает трубный звук и кидается назад.

И тут же я слышу характерный свист стрелы. Смельчак, оставшийся перед слоном, теперь со всех ног кидается наутек. Начиная с этого момента, я смутно помню происходящее.

Сколько времени прошло после первого выстрела? Секунд сорок—пятьдесят, не больше… И вот слон тяжело падает на колени. Правда, он тут же встает и яростно трубит… Наверное, я никогда не забуду этого рева.

Слон падает, подминая колючий кустарник, чтобы уже больше не встать. Его жизнь принесена в жертву ради спасения жизни других.

Арганты поднимают вверх луки и копья. Отовсюду сбегается с радостными криками народ. Есть надежда на спасение!

Действительно, на третью ночь, когда я собрался покидать берега Табды, ни один слон уже не появился из джунглей. Арганты сделали свое дело.

Я описал лишь то, что видел собственными глазами, — борьбу кочевников за жизнь и вынужденную их жестокость. Когда первые струи дождя упадут в озеро, слонам будет позволено вернуться, и они не обратят внимание на выбеленный скелет своего сородича. Они будут радоваться тому, что наконец-то появилась в саванне свежая, сочная трава и что воды стало вволю. Жизнь продолжается…

P. S. Все-таки в мире существуют разительные контрасты, когда жители цивилизованных стран пользуются всеми благами цивилизации, имеют качественное и оригинальное питание, (к примеру всякие необычные зомбические пиццы, которые можно заказать на сайте https://omnomnom.dp.ua) жители Центральной Африки порой живут также как и из предки много веков назад, и о пицце (и прочих суши) даже не мечтают.